(Православное паломничество в Палестину в трудах М.А. Веневитинова)

Многие же посетившие святой град Иерусалим опять пойдут,

хотя много доброго не видели из-за скорости осмотра.

игумен Даниил

Сегодня в различных слоях российского общества мы наблюдаем рост интереса к православному паломничеству. Как следствие, в научных кругах возникает стремление осмыслить веками существовавшую традицию. В этой связи закономерным представляется обращение к первым трудам отечественных ученых, в которых путешествие к святым местам становилось предметом специального рассмотрения. Среди таковых стоит особо выделить работы известного историка, археолога, члена Императорской Академии наук, М.А. Веневитинова, племянника поэта Д.В. Веневитинова. Как отмечает А. Рудаков, самым крупным и ценным вкладом М.А. Веневитинова в науку стало исследование «Хождения игумена Даниила в Святую землю», так как до него никто из ученых не посвящал столько времени изучению этого памятника древнерусской паломнической литературы[1].

Свой интерес к данной теме М.А. Веневитинов начал проявлять сразу после того, как был избран членом Археографической комиссии в 1875 году. Тогда же в «Летописи занятий» были напечатаны его первые научные изыскания, касающиеся древнейших списков памятников паломнической литературы. В начале 1880-х годов, по причине нахождения новых списков даниилова «Странника…» и пробудившегося у заграничных коллег интереса к ним, Православное Палестинское общество поручило М.А. Веневитинову подготовить комментированное издание. В 1883 и 1885 г.г. (в двух выпусках) вышло новое издание «Жития и хожения Даниила, Русской земли игумена. 1106-1108», сопровожденное обширным предисловием составителя. Впоследствии ученый не раз обращался к изучению этого литературного памятника в своих статьях, которые публиковались «Журналах Министерства Народного Просвещения», «Памятниках древней письменности и искусства» и других солидных дореволюционных изданиях[2].

Основной исследовательской задачей для М.А. Веневитинова было подтвердить факт широкого распространения в Древней Руси обычая посещать святые места Палестины материалами различных списков Даниилова «Хождения…». Свои рассуждения М.А. Веневитинов начинает с того, что в средние века колыбель христианства особенно влекла к себе многих западноевропейских путешественников, свидетельства чего можно найти в многочисленных итинерариях (дорожных записях). Возможно, в истории древнерусских путешествий святые палестинские места занимали не меньшее место по количеству посетителей и по древности знакомства с ними. Ведь не случайно, что в области географии довольно продолжительное время одной из самых распространенных отраслей древнерусской словесности оставались описания святых мест Палестины и богомольных путей к ним.

Появившееся в самом начале XII века «Хождение…» игумена Даниила было первым произведением такого рода. Однако, как полагает М.А. Веневитинов, этот древнерусский автор вполне мог иметь под руками сочинения своих предшественников по паломничеству в Палестину. Хотя сведения о путешествиях в Святую землю, совершенных еще в XI веке, крайне скудны, Даниил вполне мог говорить о святых местах не только на основании собственных наблюдений, но и ранее полученных данных. «Вероятно, ему известны были рассказы странников, бывших в Палестине, равно как и литература об этой стране, состоящая в отрывках, рассеянных по истинным и апокрифическим сборникам, космографиям, палеям и другим книгам, в то время уже достаточно знакомым образованному, по тогдашнему, игумену».[3]

В культурном плане само «Хождение…» Даниила имело огромное значение, как для современников, так и для последующих поколений. Его произведение неоднократно служило ценным источником, из которого черпали вдохновение и которому подражали многие русские паломники в своих описаниях Палестины. Одни из первых путешественников Стефан Новгородец и Игнатий Смоленский (имена которых уже указывают на давность обычая паломничать в Палестину у русичей) вполне могли пользоваться сведениями из даниилова «Странника…». Более того, как отмечает М.А. Веневитинов, творение Даниила часто смешивалось с другими путешествиями или даже приписывалось другому лицу из писательского цеха. Поэтому вполне справедливым кажется высказывание И.П. Сахарова, что Даниил был тем же для паломников, что Нестор для летописцев. «Имя Даниила, особенно в древности, пользовалось таким уважением, что в некоторых из наиболее старинных списков он называется даже Святым, а хождение его возводится в житие».[4]

После этого вовсе не удивительно, что позднейшие русские путешественники, обращаясь к авторитетному источнику, по тогдашнему обычаю, делали выписки без всяких ссылок на него. В пользу высокой степени распространения и востребованности даниилова «Хожения…» говорит разнообразие его древнейших списков (при том, что в подлиннике сочинение не сохранилось). Так, в рукописях XV века уже имеются образцы всех редакций «Хожения…», которое лишь с конца следующего столетия стало постепенно вытесняться более современными текстами (например, путешествием Трифона Коробейникова). Однако даже в XVII веке Даниил пользуется значительным авторитетом, что позволяет его произведению войти в состав Макарьевских Четьих Миней.

Такую популярность Даниилово сочинение снискало благодаря особой роли, которую оно играло в древнерусском обществе, не чуждом «потребностей религиозного настроения». Как поясняет М.А. Веневитинов, в этом кроется еще одна причина, почему имя автора со временем стало приходить в забвение. С древности даниилово путешествие служило чем-то в роде путеводителя в святую землю. В период с XVII по XVIII век, когда религиозные вопросы особенно волновали умы русских людей, произведением Даниила книжники активно начали пользоваться исключительно для составления специальных руководств на пользу паломников. «Многочисленные переписчики мало по малу утрачивали сознание о Данииле, как авторе «Хождения…» и стали намекать на принадлежность произведения не писателю XII века, а кому-нибудь из позднейших паломников. Таким образом, первоначальное показание Даниила об окончании обратного из Палестины пути Царьградом в некоторых рукописях доводится до Киева и до Москвы и приписывается даже совершенно другим личностям».[5]

Свои предположения М.А. Веневитинов подкрепляет указанием на наличие множества, так называемых, «сокращенных списков», в которых сохранялись только немногие обстоятельства, где Даниил являлся личным участником. Как известно, в подлиннике, кроме географических и топографических сведений, игумен земли Русской давал место изложению своих личных впечатлений от соприкосновения со святынями. Он сообщал подробности, которые могли иметь значение только для биографии самого путешественника, но никак не соотносились с увиденным объектом. Разумеется, для тех грамотных переписчиков, кто желал в «Хождении…» видеть только справочную книжку для путешественников, эти откровения внутренних переживаний казались ненужным отступлением, весьма запутывающим дело. «Эпоха составления таких руководств должна совпадать с развитием на Руси стремления к Палестинским святыням. Едва ли мы ошибемся, решаясь высказать предположение, что паломничество в Палестину должно было получить в конце царствования Ивана Грозного особый толчок в зависимости от официальных посольств туда».[6]

Сравнительный анализ «неполных или неисправных списков» позволил М.А. Веневитинову отнести их к числу «образцов особой отрасли словесности». В этих «путниках» постоянно встречаются следы стремления переписчиков сократить размеры памятника до объема простых указателей маршрута. Они состояли лишь из нескольких глав, содержащих сжатое описание пути из Царьграда в Иерусалим или почти всех палестинских святынь. В самих описаниях святых мест часто указывались только важнейшие пункты и расстояние между ними, а выдержки из священного писания значительно сокращались или вовсе опускались. Единственным, что не подлежало переделкам, был даниилов рассказ о схождении огня на гроб Господень в ночь перед Пасхой. Такая особенность вовсе не кажется М.А. Веневитинову случайной, если учесть, что составители сборников руководствовались соображением распространить подвиг паломничества среди остальных земляков. «Увлекая читателей рассказом о чуде, они тут же предлагали им и хождение Даниила, в котором находится описание точного пути к святыням Иерусалима».[7]

Таким образом, М.А. Веневитинов делает вывод, что традиция путешествия русских поклонников к святым местам Палестины имела давнее происхождение и устойчивое бытование в широких слоях древнерусского общества.

Примечания: